Ромео и Джульетта Большой

Интервью Деклана Доннеллана газете «Коммерсант»:

И в драматическом спектакле для меня очень важно, как двигаются актеры. Я ненавижу сидеть за столом и долго обсуждать пьесу. Полноту и содержание жизни можно понять только в движении, поэтому при всех различиях я не вижу непреодолимых противоречий. Важно, чтобы то, что происходит на сцене, не казалось зрителю каким-то недостижимым идеалом, к которому нельзя прикоснуться. Человек должен чувствовать, что он часть того мира, который рождается перед ним на сцене. Я этого добиваюсь в драматическом театре и хочу добиться этого в балете.


Интервью Раду Поклитару «Независимой газете»:

Есть задача глубинно вскрыть Шекспира. Это история для всех времен и народов, спектакль о несостоявшемся счастье. Это совсем не масштабное полотно - 16 пар кордебалета и солисты. Для Большого театра у нас много новинок: например, история разыгрывается в современных костюмах, чего никогда не случалось на этой сцене. Не будет притянутых к исторической эпохе декораций. Артистки балета не используют танец на пальцах. До нашей работы любой спектакль на сцене Большого обязательно был на пуантах. Но те, кто хочет видеть именно трагедию Шекспира и при этом знает Шекспира, - эти люди поймут, для них будут настоящие "Ромео и Джульетта", я надеюсь.

У Шекспира акцент сделан на Джульетте. Мысли, которые приходят в голову четырнадцатилетней девочке, совершенно уникальные, глубины необыкновенной. Там, где Ромео мыслит банальными фразами влюбленного мужчины, Джульетта говорит слова, полные философского смысла. Она - намного более сильный и зрелый человек.




Поклитару в содружестве с Доннелланом, безжалостно расставляющим смысловые акценты не столько по балетным романтикам, сколько по игравшемуся для простолюдинов Шекспиру из «Глобуса», телесностью не брезгует. Напротив, тело для них – камертон. цель и средство. Оно выбирает и отвергает. Оно любит, ненавидит и разрывается на части, Еще тело умирает, и трагедия именно в том, что его, увы, невозможно оживить. По сути, спектакль Доннеллана и Поклитару о столкновении, противостоянии и взаимопроникновении тел.




Из заповедника великих людей, изображающих великие страсти, Ромео с Джульеттой выпрыгнули на свободу, в мир нервных и отчаянных тинейджеров, эти страсти проживающих в первый раз. История рассказана без подробностей, обстоятельств, захлебывающимся перебором сцен - не мудрыми менторами, выводящим общеполезную мораль над свежими трупами, а будто подростками, будто - как странно - Ромео и Джульеттой.




Спектакль – явление радикальное. Он ставит балетных рецензентов в тупик, про него невозможно писать как про балет. Балерины здесь не танцуют на пуантах, да и вообще нет ни одного па, которое можно было бы обозвать надежным французским термином. Нет завершенных и узаконенных веками форм танца – соло, дуэтов, ансамблей. И рассуждать о красоте линий, техничности исполнения, высоте прыжка или виртуозности вращений нет оснований: в таком спектакле все это не имеет значения. А главное, танец (в том виде, в каком его привыкли воспринимать в России) просто исчез – растворился в потоке безостановочного и насыщенного действия. В точных и единственно достоверных движениях, которые выражают состояние каждого персонажа в каждую секунду спектакля. В очень конкретных мизансценах, которые рождают самые пронзительные метафоры.