Театральная компания ЗМ
Антон Чехов

Дядя Ваня

Александринский театр, Санкт-Петербург
Номинации на Премию «Золотая Маска» 2011г. - «Лучший спектакль в драме, большая форма», «Лучшая работа режиссера», «Лучшая работа художника», «Лучшая мужская роль» (Семен Сытник), «Лучшая женская роль» (Юлия Марченко)
сцены из деревенской жизни в четырех действиях



Постановка Андрея Щербана

Сценография: Карменчита Брожбоу


спектакль на сайте Александринского театра
Что такое театр? Это место, где люди на сцене и люди в зрительном зале смотрят друг на друга – лицом к лицу. Этот спектакль вбирает в себя противоположные подходы, которыми пользовались Станиславский и Мейерхольд для постановок чеховских пьес. С одной стороны, нас окружает отнюдь не натуралистический декор реальной жизни – действие происходит на сцене и в самом театре. Мы находимся в театральной реальности, которую исповедовал Мейерхольд, но саму игру артистов мы попытались настроить по камертону Станиславского, для которого жизненная достоверность была принципиальна. Таким образом, с точки зрения противоречия между художественным вымыслом и жизнеподобной убедительностью, вопрос «что такое театр» остается открытым.


Андрей Щербан




Действующие лица нового петербургского «Дяди Вани» выходят из партера, перемахивают через рампу, рассаживаются в уменьшенной до размеров сцены копии александринского зала и пристально всматриваются в лица зрителей. Открывая свой спектакль этим весьма истасканным приемом, Андрей Щербан не без издевки напоминает, что время режиссерских шедевров прошло.

«Ничего нового», будто бы соглашается ироничный Щербан. Александринского «Дядю Ваню» он собирает из деталей спектаклей своих современников. Тотальная опустошенность персонажей «Дяди Вани» показана через сценическую усталость самого чеховского материала. Это первый и самый главный театральный тезис Щербана.
Войницкие-Серебряковы ютятся в его спектакле неизвестно где: по сцене хаотично разбросаны стулья из разных гарнитуров, сиротеют разномастные диван, буфет и столик для чая, все перестановки декораций совершаются при открытом занавесе – замечательная картина разобщенности окружающего мира, в котором «прошлого нет, оно глупо израсходовано на пустяки, а настоящее ужасно по своей нелепости».

В этом очень просторном и одновременно очень тесном пространстве художницы Карменчиты Брожбоу затеряны люди, между которыми нет ни малейшего контакта. И дело даже не в том, что они в прямом смысле слова разговаривают на разных языках.

Герои Щербана много пьют в надежде сделать общение возможным. В трезвом сознании столь разные люди не могут ужиться друг с другом – неизбежно начинается разноголосица и какофония. Странно даже думать, что эти люди могут быть членами одной семьи или жить под одной крышей. Если в спектакле Щербана и есть семья, то это все человечество, уместившееся в александринском зале. Когда в нем долгое время не гасят свет, он становится моделью окружающего мира: продуваемого семью ветрами и просматривающегося насквозь. В нем каждый сам по себе – но повязан с другими бытийной цепью и раздет чужими взглядами. «Сцены из деревенской жизни» Щербан ставит как «сцены из жизни global village».


интернет-портал «Openspace.ru»