Театральная компания ЗМ
Петр Ильич Чайковский

Евгений Онегин

Театр оперы и балета им. П.И. Чайковского, Пермь

Премия «Золотая Маска» 2023 г. – «Лучшая работа режиссера» (Владиславс Наставшевс).

Номинации на Премию – «Лучший спектакль в опере», «Лучшая работа дирижера»,  «Лучшая работа художника», «Лучшая работа художника по свету», «Лучшая женская роль» (Дарья Пичугина), «Лучшая мужская роль»  (Константин СучковАлександр Чернов).

лирические сцены

Либретто П.И. Чайковского и К. Шиловского по одноименному роману в стихах А.С. Пушкина

Музыкальный руководитель: Михаил Татарников
Дирижер: Мигран Агаджанян
Режиссер-постановщик, сценограф, художник по костюмам: Владиславс Наставшевс
Художник по свету: Константин Бинкин
Видеохудожник: Михаил Иванов
Драматург: Дмитрий Ренанский
Хормейстер-постановщик: Евгений Воробьев 
Хормейстеры: Екатерина Антоненко, Антон Багров, Вячеслав Козленко
Ассистент режиссера: Татьяна Полуэктова 
Ассистент художника по декорациям: Елизавета Борисова
Ассистент художника по костюмам: Майя Майер
Выпускающий продюсер: Анна Баланди

Артисты: Дарья Пичугина, Наталья Буклага, Лариса Келль, Екатерина Бачук, Константин Сучков, Александр Чернов, Владимир Тайсаев, Анатолий Шлиман

В спектакле принимают участие оркестр и хор театра

При поддержке Благотворительного фонда «Губерния»

Продолжительность 3 ч.


Возрастная категория 12+

«Евгений Онегин» – название, за которым стоит долгая и очень сложная, внутренне неоднородная сценическая история. Этапные (и не слишком) трактовки оперы Чайковского и наше их восприятие накладываются друг на друга и проступают сквозь партитуру «лирических сцен», образуя палимпсест. То, как мы слышим музыку Чайковского, неотделимо от этого палимпсеста – и мы при всем желании не можем делать вид, что работаем с «Евгением Онегиным» «как с чистого листа» – это, конечно, иллюзия. 
Время – один из важнейших героев оперы Чайковского и ее литературного первоисточника. Согласитесь, что «Евгений Онегин» Пушкина с его легкой, летящей строфой – произведение, на самом деле совершенно безжалостное и не оставляющее никакой надежды. Это, кстати, особенно заметно по партитуре Чайковского – он вычитал из пушкинского романа главное: мотив быстротечности жизни и жестокости времени. 
Наш спектакль построен на воспоминаниях главного героя – его действие разворачивается в пространстве памяти с ее неизбежными преломлениями и искажениями.
Время разрушает все – эта формула могла бы стать эпиграфом к «Онегину». В этом смысле опера Чайковского рифмуется с «Необратимостью» Гаспара Ноэ – вот еще один из возможных ключей к нашему спектаклю. Трагедия Онегина – в невозможности смириться перед временем, перед его течением, в невозможности исправить совершенные когда-то ошибки. Главный герой оказывается жертвой и заложником, навсегда запертым в лимбе прошлого. Он попытается выпрыгнуть из него в последней картине спектакля – но эта попытка окажется, конечно, тщетной.

Владиславс Насташевс
Наставшевс соединяет в одно целое стереотипы и собственные находки, то и другое превращая в руду для создания поэзии, причем поэзии современной. Он не захлебывается эмоциями, выстраивая графичные мизансцены, он знает, что мечты сменяются не мечтами, а кошмарами. А еще Наставшевс, разумеется, отдает себе отчет в том, что смерть поэта за два столетия перестала быть одномоментной и легкой: одного выстрела недостаточно, Ленский в спектакле – и в мечтах/воспоминаниях/книгах Онегина – погибает трижды, получив не только пулю из дуэльного пистолета, но и жесткую оркестровую очередь, расстреливающую его вместо хора «Дуэль, дуэль!», и переломанные крышкой фортепиано пальцы. Что может он (не впадающий в слюнтяйский сентиментализм Александр Чернов) противопоставить и насилию, и собственной смерти, кроме сладостной лирики и красивой позы? Ничего. То и другое встроится в возвышенный образ утраченного прошлого-будущего, проецирующийся на переживаемое настоящее.
журнал «Музыкальная жизнь»
В спектакле Владиславса Наставшевса по «лирическим сценам» Чайковского все кажется зыбко, странно, неопределенно: это спектакль-сон, спектакль-воспоминание. Мучительная рефлексия Онегина о потерянной, бездарно упущенной жизни окрашивает происходящее в ностальгические осенние тона. Самое страшное уже случилось; поэтому спектакль выстроен как лента памяти, разворачивающаяся от конца к началу.

интернет-издание «Masters Journal»

Количество режиссерских версий «лирических сцен» Чайковского, его постановок и перестановок в мире за более чем полтора века со дня премьеры давно побило рекорды. Смыслы либретто и партитуры, кажется, исчерпались. Но разве может выветриться онегинская строка, да и в нотах Петра Ильича еще много чего не открыто. Владиславс Наставшевс погружает и зрителей, и героев в пространство сна, воспоминаний, тщетных попыток все же попробовать найти точки пересечения разных темпов и темпераментов героев. Онегину он придал черты Обломова, мечтания которого смерти подобны, а из преждевременного ухода Ленского красиво развил тему русской элегии, пространство сна, где встречи равны невстречам и наоборот. Кинематографичность картинки (автором которой также выступил Наставшевс) невольно навевает мысли об эстетике Тарковского, Хамдамова, строивших философию своего искусства на наблюдении за феноменом времени. Дирижер Михаил Татарников на премьере демонстрировал своим жестом идеальное слияние с режиссерским замыслом.

Владимир Дудин

На странице использованы фотографии Андрея Чунтомова