Театральная компания ЗМ

Чайка

Малый драматический театр – Театр Европы, Санкт-Петербург
Участник Программы «Мастер»

Сочинение для сцены Льва Додина
по мотивам одноименной пьесы А.П. Чехова

Постановка: Лев Додин
Художник: Александр Боровский
Художник по свету:
Дамир Исмагилов
Режиссер-ассистент:
Валерий Галендеев
Ассистент режиссера:
Артур Козин
Педагог-репетитор:
Михаил Александров
Музыка: Иоганн Штраус

Артисты: Елизавета Боярская, Никита Каратаев, Сергей Курышев, Анна Завтур, Марина Гончарова, Олег Рязанцев, Игорь Черневич

Спектакль создан при поддержке Фонда развития и поддержки социально-культурных проектов «Р.А.Фонд»

Продолжительность 3 ч.


Возрастная категория 18+

Исключительность этой чеховской постановки Додина как раз в том и состоит, что режиссер выдал каждому герою в качестве материала для освоения не просто страдания, а именно призвание, ну и крест, разумеется, в придачу. Иными словами, «Чайка» получилась не про бездарных «стариков», тормозящих даровитых молодых, и не про юных революционеров от искусства, мало что умеющих, но наезжающих на мастеров (как ее ставили на протяжении ее истории).У Додина все герои изумительно талантливы, у каждого – свой вызов мирозданию…
В самом финале, в этом единовременном осознании кромешного и неизбывного ужаса, открывается истинный смысл додинской «Чайки», который и есть – в партнерстве сложных, красивых, невероятно талантливых людей, сознающих свою обреченность, но продолжающих жить и творить, что в новой реальности означает говорить о человеке и его внутренней свободе как о главной и непреложной ценности несовершенного мира.


интернет-издание «Фонтанка.ру»

Разговоры о творчестве не смолкают. Их и в «Чайке», всем известной, много, но здесь в них и смысл, и трагедия, и вдохновение. Некоторые действующие лица пьесы отставлены (нет колоритного доктора и управляющего имением с супругой), а Сорин (Сергей Курышев), Маша (Марина Гончарова) и Медведенко (Олег Рязанцев) искусно встроены в артистическую жизнь Аркадиной (Елизавета Боярская) и Тригорина (Игорь Черневич), Треплева (Никита Каратаев) и Заречной (Анна Завтур), понимают и разделяют их тревоги. Споры о новых формах, большой идее, о мастерстве  и праве  на свое слово в искусстве захватывают всех. На смену мечтам о славе приходит понимание труда как прекрасной каторги. Артисты уязвимы, беззащитны, и при этом беспощадны друг к другу. Треплев бросает в лицо Тригорину «после Толстого и Тургенева не хочется читать Тригорина». Зрителю остается полюбить их такими, какие они есть, понять и почувствовать, что без театра нельзя! «Без театра нельзя!» – скажет Сорин, разведя руками, и это прозвучит как неопровержимая истина.

живой журнал «Арт»

 Еще до того как успеваешь сосредоточиться на этих переменах внутри чеховского текста, оказываешься захвачен самим пространством. Редко когда Льву Додину и Александру Боровскому удавалось создать такой лаконичный пейзаж. Собственно, он и является главным событием спектакля. Первое действие проходит на качающихся у причала лодках, второе – на них же, только вытащенных на берег и перевернутых вверх днищами. На чем лодки качаются – загадка. Додин – как и Чехов – любитель воды. Но здесь лодки качаются как будто сами по себе… В летейских водах, где «все жизни, все жизни, все жизни <…> угасли».
Контрапунктом к общей меланхолии существует только вальс Иоганна Штрауса «На волшебном голубом Дунае». И еще – бравурная веселость Аркадиной в первом действии. Елизавета Боярская играет ее трезвой, бесстрашной, брутальной дивой последних времен.

газета «Экран и сцена»

Главная интонация этого окрашенного в серые тона спектакля – скорбное бесчувствие. Здесь соперники и соперницы неотвратимо оказываются двойниками друг друга, а смерть и старость захватывают людей врасплох, как первые заморозки. Лето надежд, где зыбкости внезапных горячих чувств так идет покачивание суденышек, сменится беспросветной зимой: во втором действии романтические лодки перевернуты, и героям остается двигаться между ними, как игрокам настольного хоккея по своим прорезям. Молодая красавица Аркадина в неожиданном исполнении Елизаветы Боярской еще легка и грациозна, но уже тронута истерикой и неуверенностью в себе. В финале она неожиданно заговорит с узнаваемыми интонациями актрисы из совсем другого спектакля и вдруг выйдет на десять лет постаревшей. Заречная станет похожа на Аркадину, Треплев – на Тригорина. Отказавшись от целого ряда персонажей, Лев Додин провел над пьесой Чехова радикальную операцию, обнаружив за музыкой пауз и разговорами о новых формах жестокий дуализм Эроса и Танатоса. Здесь никому никого не жаль, а побеждает самый циничный. Парадоксальным образом демиургом действия оказывается неподвижный и внешне непримечательный человек, что издалека поглядывает на красивых женщин и не замечает (не желает замечать!) их умирания. Его дело - фиксировать происшествия в свою маленькую книжечку, сплетать судьбы в «сюжет для небольшого рассказа».

Юлия Клейман


На странице использованы фотографии Виктора Васильева