Вернуться на главную страницу

Собачье сердце

Чехов-центр, Южно-Сахалинск

Участник программы «Маска Плюс» Фестиваля 2019 года

по Михаилу Булгакову

Режиссер-постановщик: Олег Еремин
Художник-постановщик: Сергей Кретенчук

Артисты: Владимир Байдалов, Виктор Крахмалев, Андрей Кузин, Сергей Авдиенко, Татьяна Никонова, Мария Картамакова, Илья Романов, Анна Антонова, Константин Вогачев, Наталья Красилова, Антон Ещиганов, Артур Левченко, Алиса Медведева, Анастасия Быкова, Леонид Всеволодский, Ирина Женихова, Александр Ли

Продолжительность 2 ч. 25 мин.
Возрастная категория 18+

программка

Спектакль, возможно, покажется сложным для восприятия, поскольку во втором акте идет смешение жанров: клоунада, психологический театр, гротеск, пластический театр и другие. Мне важно, чтобы зритель не просто смотрел постановку, а немного «поработал» над собой, задал себе важные вопросы и, возможно, в какой-то момент почувствовал себя так же неуютно, как чувствовал себя Шариков, над которым провели этот эксперимент.

Олег Еремин

Словно из ящика Пандоры, вирус Шарикова вырвался наружу, стал неуправляемым и получил бесчисленное множество личин. Во втором акте голос Шарикова обретает эхо еще дюжины таких, как он. Двенадцать артистов в эксцентричных нарядах, с макияжем, как на страницах глянцевых журналов, воплощают силу, которой вдвоем Филипп Филиппович и Иван Арнольдович противостоять уже не в силах. Как в дурном сне, снова и снова проигрываются сцены – одни и те же, но по-разному. Владимир Байдалов поражает миллионом интонаций фразы: «Какой я дикарь?» Воплощения Шарикова друг за другом приходят к Преображенскому доложить о своей новой работе в службе по отлову бродячих кошек. Один Шариков, как первобытный, размахивает копьем. Другой – лощеный франт с зализанными на пробор волосами, в подстреленных брюках – пускает в лицо клубы сигарного дыма. Третий – в комбинезоне из крокодиловой кожи и с электрошокером… И сколько Борменталь ни набрасывается на Шарикова, он возрождается снова в ином обличии.

газета «Губернские ведомости»

Южно-Сахалинская сценическая версия повести Булгакова лишена временной локализации: это пространство тотальной игры ума, сюрреалистический коллаж. Сюжет становится магическим кристаллом, в котором преломляются и история человечества с извечной победой обывателя, и витиеватая история искусства. Парадоксальность этих взаимосвязей сущностна для спектакля, и разгадывать закодированные реминисценции – особое удовольствие. В первом акте реалистический театр во всей беспощадности его подробностей реконструируется в пещере кроманьонца: подлинные шкуры резонируют с не менее подлинным фарфором. Во втором – хрестоматийный текст деконструируется – вместе с Шариковым на сцену врывается бестиарий. «А мы хороооошие», – зловеще гнусавит коллективное бессознательное. Так знакомые до зубовного скрежета фразы занимают законное место мемов, позволяя визуальному пиршеству сценографии (все фантасмагорические принты изготовлены вручную!) стереть грань между театром и инсталляцией. Впрочем, вопрос «о чем?» для постановки с радикально измененным финалом тоже оказывается совсем не праздным.

Юлия Клейман

На странице использованы фотографии Сергея Красноухова