Театральная компания ЗМ

Беккет. Пьесы

Театр юных зрителей им. А.А. Брянцева, Санкт-Петербург
Номинации на Премию «Золотая Маска» 2016г. - «Лучший спектакль в драме, малая форма», «Лучшая работа режиссера»

по пьесам Сэмюэля Беккета



Режиссер: Дмитрий Волкострелов

Художник: Леша Лобанов

Музыкальное оформление: Дмитрий Власик

Перевод: Александр Вартанов, Надежда Гайдаш, Мария Переяслова, Ольга Дмитриева, Анна Савиных



Артисты: Алиса Золоткова, Александра Ладыгина, Аделина Любская, Андрей Слепухин, Иван Стрюк, Борис Чистяков

Продолжительность 2 ч.


Возрастная категория 16+

Есть такой автор – Беккет.

И есть мы. Такие вот мы. Многое не понявшие. Многое не успевшие. Многое не узнавшие. Многое не прожившие. Многое не пережившие. Многое-многое «не».
И есть Беккет, который все это тоже, может быть, «не», но зато он со всеми этими «не» вступил в диалог, и этот диалог ему безусловно удался, и весь этот диалог с тем, что нам не удается, и прочие «не», – все это он записал и нам предоставил.

И как с этим быть? Как с этим всем, таким сильно бoльшим, чем ты, быть и работать? Только и остается следить за каждой буквой, за каждым словом, за каждым предложением, за каждым текстом. Следить и ничего не упустить.

Попытаться применить к себе чужой опыт, опыт, который сейчас больше тебя, который знает, что нет ходов, что ведут к выигрышу. Который знает: мы все уже давно, изначально, находимся в ситуации пата, в этой позиции. Любой ход не имеет смысла. Любой ход никуда не ведет. Он – невозможен. Даже такой ход, как поставить спектакль по девяти пьесам Беккета.

Дмитрий Волкострелов






Каждый новый спектакль минималиста-интеллектуала Дмитрия Волкострелова выявляет новые территории как в области театрального искусства, так и на необъятных просторах зрительского невежества. Говорить о первых куда интереснее, но, увы, зачастую вторые настолько неприлично выпирают, что игнорировать их становится невозможным. И если бессюжетное слайд-шоу «Я свободен» вызывает в публике вполне закономерное брожение отсутствием видимого действия, а бесконечный финал «Любовной истории» и атональные импровизации в «Русском романсе» большой частью аудитории воспринимаются откровенной провокацией, то серией постдраматических этюдов «Беккет. Пьесы» Волкострелов, ни на секунду не изменяя себе, умудряется усмирить даже тех зрителей, что дебоширили в первые минуты. Этот процесс плавного преобразования становится чуть ли не драматургической доминантой всего спектакля.
Спектакль не стремится побороть косное восприятие, он на 100 процентов вещь в себе – в этом была бы его суперсила. В нем можно обнаружить простые ритмические и словесные структуры из самых общих выражений, в повторениях всякий раз оборачивающиеся логическим фокусом: о тоталитаризме, о непонимании, об одиночестве, о безнадежной фатальности. В том, как все это выглядит (а режиссер очевидно стремится поставить досконально «по ремаркам»), угадываются и Майкл Каннингем, и Джон Кейдж, и The Wooster Group, словом – антология западного театрального авангарда прошлого века.
Волкострелов исследует конкретную театральную традицию, оттого его опыты во многом окутаны научно-практическим флером.

журнал «Афиша»




Темнота в спектакле «Беккет. Пьесы» становится прологом: медитативным переходом в мир знаменитого абсурдиста, в реальность за пределами жизнеподобия и логических связей. Паузы, повторы, отсутствие коллизий, взаимозаменяемость персонажей, взаимозаменяемость актера и видеоизображения.

Ожидание, которое ждет того, что никогда не может произойти. Реальность подвергается двойному очищению-выхолащиванию – превращается в простое описание действий, преподанное нам рассказчиком, а при претворении этих действий уже теряется всякий результат этих действий, остается только беззвучное черно-белое эхо. Происходящее на экране – абстракция, наш портрет (или анти-портрет), создаваемый на наших же глазах, например, Казимиром Малевичем. В стремлении назвать неназываемое, обозначить вневременное зияние, вербализировать пустоту – театр Беккета, несводимый к жизненным реалиям. Одни и те же реплики повторяются и повторяются, прелестные яркие пятнышки пальтишек сменяют друг друга на скамейке, образуя то перешептывающуюся пару, то тройку, но никакой конкретности не появится: все нити нарратива обрезаны. Однако невероятным образом неназываемое горе, ощущение ушедшего времени, неясная тревога доносятся все отчетливее, прорастают сквозь звучание юных голосов. Без помощи внятной, «человеческой» истории и протагониста зритель погружается в атмосферу неизбывной печали, невосполнимой утраты той подлинной жизни, которую мы уже никогда не проживем, потому что не знаем о ее существовании. Чистота ноты, которую берет режиссер, удивительна: трудно вспомнить, чтобы кто-то ставил Беккета так лаконично и так точно.

интернет-издание «Art1»




Дмитрий Волкострелов первым решился перенести на сцену поздние пьесы Беккета, которые у нас не то что не ставились – даже не были переведены. Что, в сущности, не удивительно. В этих вещах, написанных в 70-е и 80-е годы, основоположник абсурдизма отказывается от всех родовых признаков драмы: характеров, сюжета, диалога и даже самого текста. Такая пьеса может состоять из одних ремарок или набора тревожных, непонятных обрывков фраз. У нас с такого рода материалом работать никто не умеет и не пытается. А вот Волкострелову, известному своими формальными экспериментами в духе минимализма, кажется, удалось найти ключ к этим произведениям.

Но спектакль требует от зрителей определенной подготовки и открытости: не каждый выдержит 15 минут почти полной темноты и тишины, вынесет монотонность и отрешенность реплик и оценит пластические композиции, где актеры в цветных комбинезонах выпоняют роль красок в руках художника-абстракциониста.

Марина Шимадина