Пресса

18 марта 2009

Просьба к "Золотой Маске"

Анна Гордеева | Время новостей

Спроси людей на улице - кто такая Сильви Гиллем? Никто ведь не ответит, если только вдруг не попадется присяжный балетоман, коих всего-то в Москве человек двести. А обычный народ, что выбирается в театр пару раз за сезон, пожмет плечами. Наши люди знают своих звезд -- тех, что появляются в телевизоре. А Гиллем у нас в телевизоре не появляется.


Вообще-то - первая балерина мира.


И никаких там «по версии», «по мнению» и т.п. Не разнообразный бокс, не разругавшиеся шахматы -- балетный мир един и строг, и на самом-то деле все знают друг другу цену. Потому в партере МХТ (именно этот театр предоставила «Золотая маска» для гастроли французской диве) сидели и Лопаткина, и Цискаридзе, и масса звездочек рангом поменьше. В Москву Гиллем приехала впервые, и наши профи побросали все дела, чтобы посмотреть на правительницу балетного королевства.


Правительнице уже 44 и классику она уже не танцует, но не потому, что не может (пару лет назад вашему обозревателю удалось увидеть ее в «Манон» в Ла Скала -- на сцене шалила, опасно играла и страдальчески умирала шестнадцатилетняя - не больше - девчонка; легкость и отвага в каждом па). Просто проходит время, балерина от чего-то устает - и все время ищет новые идеи, новых авторов. Так было с самого начала - пренебрегши фантастическим стартом карьеры (этуаль, «звезда» Парижской оперы в 19 лет - такого не было за четыре столетия истории театра), Гиллем оставила Оперу, когда выяснилось, что ее правила не позволяют артистам участвовать в проектах на стороне в течение сезона. Она сбежала из Оперы, сбежала от Нуреева, который и назначил ее этуалью (а еще мечтал вручить Оперу ей в правление и - то ли в шутку, то ли чуть-чуть всерьез -- говорил, что она единственная женщина, на которой он согласился бы жениться). Тогда - на взлете - она перешла в Английский королевский балет, который ее не стеснял: она должна была только отрабатывать определенное контрактом количество спектаклей в сезон, в прочем была свободна. А потом - уже десять с лишним лет спустя -- оставила и англичан; теперь сама приглашает хореографов и заказывает им спектакли.


Тот, что привезли в Москву, - Push, был сочинен для нее Расселом Малифантом. Это очень небольшой балет, точнее, четыре маленьких балета. Два соло Гиллем (меж ними - соло Малифанта) в первом отделении; дуэт балерины и хореографа во втором.


Но больше, наверно, и не нужно.


То есть очень хочется, чтобы танец Гиллем никогда не кончался. Но еще бы чуть-чуть, и был передоз, и что-то сломалось бы внутри, и пришлось бы бросить работу балетного критика. Потому что смотреть на наших балерин (и любимых, и славных, и замечательных) после невозможно. Потому что после ее визита становится непринципиальной разница даже между Мариинским и сыктывкарским балетом.


Вот в первом монологе, Solo, она переходит из одного светового пятна в другое под переборы гитары. Нога скользит в воздухе в невозможную точку и бесшумно ставится на место - ежедневная опасность и ежедневный шик, балерина приближается к рампе, как матадор идет к быку. Гиллем, кажется, проскальзывает меж лучей света -- беззаботно и торжественно, вся - обещание танца; а всего-то проходочка на восемь минут. Вот в другом монологе (а это, несмотря на название, Two, все-таки соло) ее руки вьются вокруг тела, взлетают и опадают - и все это с такой скоростью, что глаз не успевает отследить движение, мы видим вереницу «кадров»: вот здесь была кисть только что, здесь в следующую долю секунды, потом вот там... Она кажется богиней Кали -- той, что одновременно эфир, воздух, огонь, вода и земля, что поддерживает мировой порядок и разрушает невежество. (И недаром Two - Шива где-то рядом.) И наконец, в финальном дуэте - не воительница и не богиня, просто женщина в руках у мужчины, такого мужчины, на которого можно положиться в буквальном смысле слова.


Нет, не использовать, не эксплуатировать, но вот все же сесть на шею и ножки свесить, и ему это даже в радость, он так могуч и так этим гордится. И стечь по его плечу и спине устало и уверенно - с твердым знанием, что всегда подхватит. И задремать в его руках; но при необходимости и самой поднять его немаленькое тело, когда ему требуется поддержка.


Три роли балерины - авантюристка, сражающая души зрителей в ежевечернем поединке, принимающая поклонение богиня (уничтожающая своим совершенством все подделки), просто воплощение женственности; кажется, только в Гиллем все они соединяются. Окружающие роли делят - кто-то воюет, кто-то замирает богиней, кто-то рассказывает негромкие женские истории - у Гиллем выходит и то, и другое, и третье. Можно еще вспомнить про профессиональные данные - про гигантский шаг, про изумительной лепки подъем, про прыжок, перекрывавший полсцены, но вот прыжка нам так и не показали, и выясняется, что это не так уж и важно. Она все равно Гиллем, единственная и неповторимая.


«Золотая маска», а «Золотая маска»! Вы очень постарались в этот раз - в честь своего пятнадцатилетнего юбилея вы еще привезете и Last touch first Иржи Килиана, и Impressing the czar Уильяма Форсайта - все тоже звезды с высшего небосклона. Но вот совсем недавно тот же Малифант в сотрудничестве с Робером Лепажем поставил для Гиллем спектакль «Еоннагата», в котором балерина играет роль шевалье де Еона, знаменитого в XVIII веке шпиона-трансвестита (да, роман Пикуля «Пером и шпагой» -- это про него). Так вот - договоритесь на следующий фест, а? Кроме вас, ведь никто из продюсеров не потянет.

оригинальный адрес статьи