Пресса

5 февраля 2017

Памяти Георгия Тараторкина

Сергей Коковкин, Вера Бирон | «Петербургский театральный журнал», блог

Сергей Коковкин

Пастернаковская максима «Цель творчества — самоотдача» — это про Юру. В юности это был сгусток неудержимой энергии, когда казалось, что концентрация ее зашкаливает. Причем не театральная, выспренная, романтизированная, а животная глубинная энергетика, как он говорил, «на чистом сливочном масле».

Тараторкин все месиво роли проворачивал внутри себя, замешивая психику на физиологии подчас с болезненным исходом, «когда кишки по проводам», вплоть до приступов, но пощады у себя никогда не просил. Сам устанавливал для себя рекордную планку и каждый раз шел на побитие рекорда.

Это был апологет и мученик идеи подлинного театра. Безоговорочно поверив З. Я. Корогодскому, шел за ним до конца. Зэ-Я наткнулся на него на сцене брянцевского ТЮЗа, где питерский мальчик, рано потерявший отца и мечтавший стать художником, работал осветителем. Корогодский затянул его в Студию, заставил поверить в себя, развил необузданную творческую фантазию, научил упорному труду над собой, соединил с командой единомышленников, вывел осветителя в просветители.

Соединение правды сценической с правдой общественной в пору перестройки выдвинуло его в лидеры. Когда я пришел в Театр Моссовета, умер Завадский, и Тараторкин вошел в наше художественное руководство вместе с Пляттом и Хомским. Принимал спектакли, был непримирим на худсоветах и задавал особый творческий накал в вечных спорах о будущем театра.

Таким же он оставался в секретариате СТД и руководстве «Золотой Маски». Приходившая с годами умудренность не снижала уровня творческой воли и полемического натиска в бесконечных диспутах тех лет, хотя болезнь уже давала о себе знать. Мы были соседями по дачам, и я видел, как он уставал последние годы, но держался до конца. Светлый совестливый человек, большой художник, мне не с кем его сравнить. Он останется в нашей жизни надолго. Останется самим собой. И каждый раз, мельком увидев его на экране, я вздрогну и тихо скажу: «Привет, Юра! Как дела?»

Вера Бирон

«…Незащищенным был, есть и буду. Это общество рассудка, которое вы предлагаете, накладывает на меня такие путы, что я остаюсь при риске погореть, но с ним контракта не заключаю!..» — слова лейтенанта Шмидта в моем восприятии навсегда связались с личностью Георгия Тараторкина. Спектакль был поставлен в 1967 году, 50 лет назад. Таким незащищенным, мне кажется, он прожил всю свою жизнь.

Он не раз говорил, что актером быть не собирался. В студию при ленинградском ТЮЗе его «случайно» пригласил Зиновий Яковлевич Корогодский. Конец 1960-х годов, расцвет ТЮЗа, совпал с актерским становлением Тараторкина. Образ романтического героя — стройного красивого юноши, тонко ощущавшего диссонанс в обществе, был необходим зрителям. Георгий Тараторкин был реальным кумиром огромного их числа. «Тебе посвящается», «После казни прошу», «Гамлет», «Хозяин», «Глоток свободы» — какую бы роль он ни играл, пронзительные темы одиночества, обреченности, непохожести на других всегда в ней присутствовали.

Особое, экзистенциональное восприятие себя в этом мире и удивительное портретное сходство с героем известного романа определили еще одну случайность — двадцатитрехлетнего актера Лев Кулиджанов пригласил на роль Родиона Раскольникова в фильме «Преступление и наказание». Роль ровесника из XIX века была им не сыграна, а прожита. Достоевский стал его главным писателем на всю жизнь.

Ради продолжения общения с героями Достоевского Тараторкин переехал в Москву, где по приглашению Ю. Завадского продолжал быть Раскольниковым, но уже на сцене — в спектакле Театра им. Моссовета «Петербургские сновидения».

Потом были Иван Карамазов, Ставрогин.

Были другие роли, спектакли, фильмы. Преподавание во ВГИКе, 20 лет служения в должности президента главной российской театральной премии «Золотая Маска». Но везде и во всем он оставался немножко «особым», «другим», не растворяясь в актерском коллективе. То ли он из прошлого века, то ли из будущего… Он как будто и не был актером, он просто существовал в образах того или иного персонажа, еще более скрывая себя самого…

Очень грустно, когда уходят близкие тебе люди.

Не подозревая этого, Георгий Тараторкин серьезно повлиял на мою жизнь: узнав, что он будет сниматься в «Преступлении и наказании», я впервые прочитала Достоевского, полюбила его, и в дальнейшем моя профессиональная деятельность стала связана именно с этим писателем. Тяжело сознавать, что ты никогда не сможешь сказать все, что хотел, просто потому, что этого человека больше нет. Это невозможно понять так же, как невозможно понять бесконечность.

Но остро осознаешь в этот момент, что этот человек был единственным и другого такого никогда не будет.

Искренние соболезнования родным, близким и театру.

Светлая память.

оригинальный адрес статьи