Пресса

«Игроки». Гоголь с ирокезом

«Игроков» по Николаю Гоголю «Золотая Маска» привезла в Ригу из Москвы: это проект Александра Кузнецова, 24-летнего актера МХТ и Театра «Школа драматического искусства», музыканта и фронтмена панк-рок-группы Portsmouth. На прошлогодних гастролях Лаборатории Дмитрия Крымова мы видели его в «О-й. Поздней любви». Остальные «игроки» — вчерашние (практически буквально) выпускники РАТИ, Российской академии театрального искусства. Спектакль участвовал в программе Russian Case фестиваля «Золотая Маска» 2016 года.

Оказалось, что играть в этой пьесе можно отнюдь не только в карты. Играть можно во все:


– заявлять пьесу Гоголя, с первых минут спектакля огорошивать зрителя тем, что это отнюдь не Гоголь, но играть именно его — дословно, целыми кусками, да так, чтобы классика казалась отмененной раз и навсегда. Ребята перемежают известный текст своими отступлениями от него, уводят ассоциации в сегодняшнюю даль и упорно на них настаивают;


— плутуют с текстом и плутуют с нами, поскольку остаются верны фабуле;


– жонглировать цитатами, пословицами, историческими фактами — сочинять, дописывать, путаться в них, как в чужой одежде, чтобы сказать что-то смешное, но свое;


– радоваться за Гоголя, что не видит он всех этих безобразий, и тут же проецировать на задник портрет писателя со вздыбленным ирокезом;


– демонстрировать «рваность», фрагментарность действия: музыка начинает звучать резко и так же резко обрывается. Играть в неровности, шероховатости, создающие впечатление спонтанности и позволяющие заподозрить, что ребята импровизируют;


– играть в изобличителей российских пороков и демонстрировать серьезность намерений, вооружившись против них окровавленной бейсбольной битой. Уж такая в спектакле «Аделаида Ивановна», колода крапленых карт!


– снимать зрительный зал на камеру ихаревского телефона. Александр Кузнецов нам улыбается, мы не в силах не улыбнуться в ответ, и кто ж теперь усомнится в том, что спектакль, запечатленный урывками, радует всех полтора часа подряд?


– делать вид, что исполнители выходят из зрительских рядов. Зрители выкрикивают: «Это подсадная утка!», актеры улыбаются, ведь мы включились в их игру;


– драться с героем, который и мухи-то не обидит, делая виноватым его же, — подносить руку ко рту рохли и сразу вскрикивать, ведь он кусается!


– спорить с тем, что играть значит — веселиться, отрываться, отдыхать и прожигать жизнь, нюхать наркотики, глотать их «таблетками» («колеса от брички»), употреблять «марками» («дар от почтмейстера»).


– объявлять антракт и тут же его отменять; изображать езду в бричке и крутить невидимый руль; выпивать из пробок от шампанского и их же прикуривать; затягиваться дымком из флейты, на которой играть нельзя; изображать реквизит и декорации, которых нет и быть не должно: «Видишь телегу? Да. А колесо видишь? Пока нет»;


– а главное — играть в то, что ты всего лишь играешь.


У спектакля есть своя официальная страница на фейсбуке — веселая, хулиганская по сути, как все, что собрались делать эти ребята, но уважительная к зрителю. Вы найдете там обильные проявления самоиронии и обнаружите искреннюю радость от удач, прикрытую напускным серьезом. Хозяева страницы размещают афишу латвийских гастролей («Spēlmaņi — Игроки»), комментируют: «"Шпельмани", чё уж», а гости рекомендуют смотреть «Игроков» всем — «для проверки оскорбляемости разных чувств».


Алиса Струкова, директор кинофестиваля «Окно в Европу», пишет: «Эти парни ломают. Игроки — вовсе не логичный плод пост-пост-пост-модернистической волны, не очередная революция в искусстве, это крик молодых людей, красивых и умных, который, как удар кулака, рассекает отчаяние и пробуждает в тебе силу жить. Игроки — это театр вне театра, где актеры играют, не играя, где нет бутафорской лжи и фальшивых нот. Быть может, это будут не самые безмятежные 90 минут в твоей жизни, после этой истории, в которую ты вовлекаешься по уши, ты выходишь словно избитый, но с совершенно новым азартом к жизни».


На странице вы найдете интервью с молодым режиссером: «Мы принципиально никого не привлекали к работе и в тотальном смысле делали все сами, наш художник присоединилась уже после премьеры. Никто никаких разрешений и полномочий делать спектакль нам не давал, ровно как и репетиционное время. Почти никто в общем-то и не знал, что крикливая, гогочущая, матерящаяся кучка гопников во дворе ГИТИСа — это репетиция «Игроков». На вопрос: «Зачем спектаклю вы?» он ответил: «Я — нерв спектакля. Я могу быть бездарным нервом и не претендую на то, что я хороший актер, но я так называемый нерв спектакля, потому как внутренне знаю каждый его поворот и каждую идею, в первородной задумке, даже если на деле она воплощена паршиво. И у меня есть шанс изнутри пробовать то, что не получается снаружи.


Если бы я там не играл, это вообще была бы другая история для меня самого. Я рок-звезда этого спектакля, и я должен его вести, как угодно. Даже просто бегать, как идиот, и кричать невыразительным голосом, но уверенно поднимать темпоритм, как барабанщик. Я лучший друг для каждого в этом спектакле, и то, что они мне верят, значит, что внутри спектакля они всегда готовы пойти за мной, даже если бы я внезапно начал играть вообще что-то абсолютно постороннее».


Молодежная команда «игроков» сочинила спектакль-вызов, но преподнесла его как шалость, как шутку. Нет, это не коварство, это любовь. К своему делу, к сцене как месту, где можно говорить правду не только чужими словами.


К зрителю, которого полагается встряхнуть и привести в чувство на свой манер. К классике, от которой оставлены самые нужные камушки. И к России. Есенинские строки «Гой ты, Русь моя, родная» актеры заливают скупой слезой — играют в то, что ироничны. Но в том, что при этом они еще и безразличны, авторов новых «Игроков» не обвинил еще никто.