Театральная компания ЗМ

Пресса

14 апреля 2014

Разговор на равных

Александра Солдатова | Газета «Экран и сцена»

В свой двадцатый сезон “Золотая Маска” сделала большой подарок самым юным театралам – “Детский Weekend”. Специальной номинации, правда, не вводили, большинство спектаклей пустили вне конкурса, не покушаясь на авторитет премии “Арлекин” – главного эксперта по детскому театру в России. Куратор программы Алексей Гончаренко, театровед и сотрудник СТД РФ, не только ориентировался на собственный вкус, но и старался обозначить тенденции, очевидные сегодня всем, кто в теме.
“Маска” показала, что детский театр не похож на игры в песочнице, к которым никто всерьез не относится. Сюда тоже приходит поколение молодых и энергичных творцов. Они пытаются расширить границы жанра, найти новые темы и подходы к ребенку, который сильно отличается от сверстников “доинтернетной” эпохи. К школьникам и даже дошкольникам сегодня обращаются люди, не ограниченные стереотипами. Событиями “Weekend'а” стали, в частности, представление “Настройся на оперу” Большого театра (музыкальный руководитель и дирижер Александр Соловьев) и спектакль в жанре contemporary dance для под-ростков – “За (скобками)” “Балета Москва” (идея, постановка, хореография – Александр Андрияшкин).
Порой постановщики пытаются сделать спектакль социально значимым, полезным для общества. К таким проектам обычно пробуждается особый интерес. Например, на фестивале показали чрезвычайно успешную экспериментальную работу литовского режиссера Каролины Жерните “Майская ночь” по повести Н.В.Гоголя, созданную специально для Московского театра кукол. На тактильно-звуковой спектакль для слабовидящих с удовольствием приходят и зрячие люди, что позволяет тем и другим с удивлением прислушиваться друг к другу.
В качестве постановок эталонов тюзовского движения на фестиваль привезли спектакли “До свидания, Золушка!” Анатолия Праудина (“Экспериментальная сцена” Театра-фестиваля “Балтийский дом”, Санкт-Петербург) и “Счастливый Ганс” Александра Кузина (театр “СамАрт”, Самара). Имя Анатолия Праудина с 1997 года, когда он ненадолго возглавил петербургский ТЮЗ имени Брянцева, у многих ассоциируется с концепцией “театра детской скорби”, согласно которой искусство для детей необходимо очищать от ложных иллюзий, делать эстетически агрессивным, чтобы подростки от встречи с прекрасным еще долго не могли прийти в себя. “Золушка” же автора теории замечательна тем, что существует по совершенно иным законам. Белый, ватный спектакль посвящен размышлениям о театральности, которая одна только и может служить утешением для угнетенных мечтателей. Фея этой сказки – добрый режиссер чужого счастья. Король, принц, придворные и сама Золушка – труппа артистов. От мачехи и сестер главную героиню отличают абсолютная искренность и нравственная чистота. За эти качества Золушку любит двор и, кажется, сам Анатолий Праудин, воплотивший в образе свой идеал актрисы.
Спектакль на удивление хорошо сохранился, как-никак, ему уже почти десять лет. В пластических этюдах все еще чувствуется свобода импровизаций, в ансамбле – слаженность. Единственное “но” – обладателя Гран-при “Арлекина”-2005 по-прежнему не назовешь детским спектаклем. Подростки в зале, словно материализовавшиеся из кошмарного сна Праудина, кричали королевскому гонцу, лакавшему водку из миниатюрной туфельки: “Эй, там! А с нами поделись!”. Любовная линия была им до лампочки, скрытый посыл о волшебной силе искусства – тем более. По Станиславскому ли летают актеры или по Михаилу Чехову, пониманию тинейджеров совершенно недоступно. Поэтому откровения режиссера, скрытые под изощренной маской игры в детский театр, снова оценили лишь некоторые взрослые и просвещенные зрители.
Зато неподдельной детской скорби было вдоволь на “Снежной королеве” главного режиссера Красноярского ТЮЗа Романа Феодори. Явно находящийся в диалоге с мифом Праудина и со “Счастьем” Андрея Могучего, Феодори сочинил настоящий театральный хоррор о том, “что в мире есть холод, что в мире есть зло”. Дети не плакали, но визжали довольно интенсивно, когда внезапно их хватали за плечо жуткие тролли или когда над самой головой проносилось шуршащее привидение. Спектакль составили из всех возможных и невозможных в театре аттракционов. Огромные прозрачные шары парили в воздухе, поток осколков из фольги летел в зал, снежинки скакали на ходулях, платье королевы развевалось на полсцены, а холодный поток реки из целлофана накрывал партер с головой... Эффектное шоу, существующее на грани, а порой и за гранью китча, держало внимание зала постоянно меняющейся картинкой, но реакцию все-таки вызвало неоднозначную. “Наконец-то уехал этот вонючий олень!” – по-своему оценил одну из сцен мальчик за моей спиной. Но ведь это для него шайку разбойников сделали отвязными панками, а северного оленя заменили байкером на настоящем мотоцикле! “Какая черная неблагодарность”, – сказала бы я, если бы не была с ним полностью солидарна.
Чрезмерность “Снежной королевы” – в геометрически прочерченных мизансценах, навязчивой “эффектной” музыке, детально продуманной пластике и во многом-многом другом – напоминает наслаждение подростка, упивающегося вседозволенностью в отсутствие родителей. Несмотря на некоторые проблемы со вкусом, спектакль интересен именно этим духом бунтарства против рутины, а заодно и заново прочитанной сказкой Г.Х.Андерсена с ее недетскими христианскими мотивами.
Еще одну историю датского сказочника совсем иначе прочитала Екатерина Гороховская. Она поставила “Гадкого утенка” в интерпретации Владимира Синакевича (восхитительная пьеса “Дикий”!), и это был лучший спектакль из тех, что мне довелось увидеть на “Weekend'е”. Важно рассказать о “Гадком утенке” еще и потому, что ему не отведено место ни в одной номинации, а с премии “Арлекин” уже отобранный экспертами спектакль слетел в самый последний момент: помешали внезапные финансовые трудности нового руководства Молодежного театра Алтая.
Питерский режиссер создала в камерном пространстве в Барнауле ювелирную работу в стиле европейского бродячего театра. На сцене лишь поворотный круг с телегой, а в телеге семеро актеров. Дети сидят полукругом, к ним обращаются, глядя прямо в глаза, знакомятся, объясняют, мол, бродячие артисты, заблудились, можем и сказку сыграть, если хотите. Тут все понарошку – видно, как актеры орудуют символическим реквизитом (пара мешков, ленты да простыня), как на ходу меняют роли, – но в то же время все как-то очень по-настоящему, без наигрыша. Утенок Карл – богатырского вида актер Евгений Нестеров, сначала предстает в невероятно трогательном образе, напоминающем о “Некрасивой девочке” Заболоцкого, – эдакое чудище, по наивности не осознающее собственного уродства. Потом превращается в затюканного ребенка постарше, чуть позже – в подростка, ищущего себя, и наконец – в “свободную птицу”, взрослого мужчину, узнавшего, что за рекой мир только начинается, а не кончается, как говорила мама-утка. Спектакль о поиске смысла жизни и о том, как он был найден, – на меньший масштаб режиссер Екатерина Гороховская, по-видимому, не согласна. Что удивительно, шестилетки и те, кто чуть старше, ее в этом полностью поддерживают: где нужно – смеются, где нужно – напряженно замолкают.
Важная задача, стоящая сейчас перед многими режиссерами, – поиск театрального языка для общения с малышами до 3 лет. Действительно крошечный зритель приходит на спектакль Марфы Горвиц “Сказки из маминой сумки”, сделанный для публики старше двух (!) лет в столичном клубе-театре “Мастерская”. Но и тут разговор идет без сюсюканья и глупостей в стиле сериала “Телепузики”. Вообще говоря, это уникальный опыт, когда независимый постановщик, ставящий спектакли на съемных площадках, абсолютно заслуженно оказался в программе крупнейшей театральной премии. Хотя, к сожалению, тоже без всякой номинации.
Художник Александра Ловянникова для “Сказок из маминой сумки” придумала оформление в духе Марселя Дюшана. Главными действующими лицами стали объекты ready-made: семья ежиков-щеток для волос. Маленький ежик с мамой и папой живет в доме-макбуке, солнце ему заменяет икеевская лампа, снег – мука, друга – детский ботиночек. Весь спектакль три актрисы играют этими и другими импровизированными куклами, словно три заботливые мамы, рассказывающие милую сказку собственным детям. Формат мало назвать камерным: он чрезвычайно интимный, детки сидят возле стола, на котором и “растет из сора” настоящий театр. Незамысловатая сказка показывает им, что играть можно и нужно не только с телефоном, но и с простыми вещами. Капля фантазии – и все по-настоящему оживает. А замершие в сторонке родители считывают в простом на первый взгляд сюжете совсем другие смыслы: смотрите, как легко и приятно сочинять вместе с детьми, еще немного – и эта возможность навсегда останется для вас упущенной.
Сказать откровенно, “Детский Weekend” оказался показателен и в плане курьезных неудач. Странно, когда взрослые актеры считают нужным впадать в искусственный маразм беспричинного счастья, когда со сцены на детей льется поток пошлости и бессмыслицы. Но подробно говорить об этом совсем не хочется. Пусть память о первом “Детском Weekend'е” останется светлой.



оригинальный адрес статьи