Пресса

Анатомический театр

В Москву привозят две работы знаменитого польского режиссера.

Программа «Легендарные спектакли и имена» на «Золотой маске» в этом году состоит из двух названий. Это спектакли польского режиссера Кристиана Люпы «Персона. Мэрилин» и «Персона. Тело Симоны», поставленные им в Драматическом театре Варшавы. Первый уже был в Москве год назад, но на этих гастролях неизбежно прозвучит иначе — ведь теперь его покажут вместе со второй частью из задуманной Люпой трилогии.

Триптих о Мэрилин Монро, религиозном философе Симоне Вейль и мистике Георгии Гурджиеве — таков был первоначальный замысел. Этот ряд намекал на то, что в Мэрилин Монро, героине первой части (премьеру показали весной 2009 года), режиссер видит не кинозвезду со скандальной биографией, а нечто совершенно иное. На сцене кинопавильон, в котором героиня укрывается последние дни своей жизни, пребывая в депрессии и обложившись бутылками виски. Здесь ее по очереди навещают близкие люди: педагог по актерскому искусству Пола Страсберг, фотограф Андре де Дьен, психоаналитик Ральф Гринсон, а также случайный парень, с которым она занимается любовью. Но запоминается «Персона. Мэрилин» в первую очередь гипнотическим эффектом, который этот спектакль оказывает на зрителей. За счет, например, резко наступающих перебивок ритма, когда героями вдруг овладевает тревога, а сцена стремительно погружается в реальность дурного и непонятного сна, утягивая за собою весь зал. Люпа замечательно использует видео: в один из моментов стоящая на сцене камера разворачивается к зрителям, изображение с их лицами транслируется на экран. Смысл этого приема становится понятен в конце спектакля, когда происходит почти ритуальный акт сожжения главной героини во вспыхивающем на экране пламени — и зал остро ощущает свою приобщенность к происходящему.

Между частями «Мэрилин» вклиниваются документальные кадры, снятые во время одной из репетиций, на которых актриса Сандра Коженяк, едва ли кокетничая и догадываясь, что этот материал будет использован Люпой, жалуется, что у нее ничего не получается. Ее отношения со своей героиней сложные, даже травматичные. И рифмуются с желанием самой Монро сыграть Грушеньку из «Братьев Карамазовых», которым героиня почти что бредит на сцене.

«Персона. Тело Симоны», вторая часть триптиха, начинается в декорациях очень похожей киностудии с беседы о роли: актриса по имени Элизабет (Малгожата Браунек) обсуждает с режиссером трактовку образа Симоны Вейль. Элизабет предстоит сыграть французского философа и мистика, но версия режиссера ее не устраивает. Постепенно, через беседы и репетиции, она все более страстно пытается вызвать к жизни образ, основанный на своем собственном понимании опыта христианского аскетизма Вейль, которая в годы Второй мировой ограничила свой пищевой рацион до пайка, равного тому, что получали евреи в концлагерях. Любопытно что увлекшись буддизмом, польская актриса Браунек когда-то оставила успешную карьеру в театре и кино и лишь недавно, уже отнюдь не молодой женщиной, вернулась на сцену.

Эти спектакли исследуют процесс актерского творчества. Но слияния исполнителей с их образами, как это обычно бывает в психологическом театре, от работ Люпы ждать не стоит. Границы между реальными актрисами варшавского Драматического театра и актрисами — героинями спектакля, мечтающими сыграть уже других персонажей, им не вполне доступных, здесь не маскируются, а, напротив, подчеркнуты.

От того еще более сильным становится эффект от раскованной актерской игры, когда на короткое время эти границы начинают мерцать, слово «перевоплощение» возвращает себе магическое значение, а сложный замысел Люпы приобретает законченность. И в то же время сохраняет принципиальную незавершенность, ведь у трилогии нет и не будет заключительной части о Георгии Гурджиеве. Закончив «Тело Симоны», Люпа решил завершить этот проект.